Рубрика: Обучение / Семинары
Семинар в Минске я проводила в рамках двухдневного семинара по иппотерапии, проводить его меня пригласила Валентина Виноградова (Sudar). Перед занятием я хотела познакомиться с лошадьми, чтобы заранее быть готовой к возможным трудностям, понимать, чего ожидать. Лошадей планировалось 4: красно-серая Миля и трое рыжих с человеческими именами — Артем, Ваня и Виктор.
Сначала вывели Милю и Артема. Две девушки, работавшие на конюшне, Оля и Аня, уже занимались с ними разными нетрадиционными штуками — ставили на тумбу, на поклон, делали кранчи… я разуверила их, что это не называется НХ, но выглядело это очень зрелищно, и особенно нравилось то, как лошадки сотрудничают и стараются. Вскользь рассказав про 7 Игр, я взяла Милю и стала показывать как обратить внимание лошади на себя. Это упражнение на своем семинаре показывала Кейт Фармер, мы должны встать перед лошадью и каждый раз, когда она будет отворачиваться от нас, мы должны отзывать ее чомбуром так, чтобы ее нос повернулся к нам, и она посмотрела на нас обоими глазами, после чего мы погладим ее по лбу в знак поощрения. Так мы просим лошадь сосредоточиться на нас и не отвлекаться на посторонние вещи, а заодно учимся отзывать самой легкой командой, которую лошадь готова воспринять.
На словах все было отлично, но Миля и не думала отворачиваться! Наоборот, она смотрела на меня в упор и даже складывала губки трубочкой, чтобы поцеловать в щечку! Она с удовольствием со мной сюсюкалась, но стояла немного слишком близко к моей чистой розовенькой рубашечке. Я попробовала ее отодвинуть чуть подальше от меня, но она тут же нарисовалась рядом опять, как на резиночке.
Я стала объяснять первую игру — приучение. Миля скучающе изучала песок под ногами, пока я гладила ее по всему корпусу и накидывала веревку на разные части тела. «А вот если бы она занервничала и заходила…» — пыталась объяснить я…
«Когда лошадь не боится прикосновений и нашего снаряжения, мы можем начать учить ее уступчивости.» — говорила я. — «наша цель — добиться того, чтобы лошадь реагировала на легчайшие команды, чтобы нам было легко скорректировать ее действия, если нужно». Миля почти с улыбкой стояла рядом и примеривалась где на моей рубашке лучше оставить поцелуй. Я нажала одной рукой за ганашом, другой перед плечом — Миля тугенько, но подвинулась. Это наверно игра такая — смекнула она. Артем тоже достаточно легко уступил — я просила уступку назад и вбок, чтобы ближняя передняя нога заступила сзади задней. В выездке это движение не используется, т.к. там все построено на движении вперед, даже боковые движения. Однако для работы в руках, для развития уступчивости и вежливости важен имено такой заступ, т.к. на лошадином языке это жест подчинения, а также это один из способов подвинуть лошадь назад, что крайне важно для прущих лошадей. Чем больше способов подвинуть их назад мы разучиваем, тем меньше они прут сквозь нас.
Я предложила девушкам попробовать, у них получилось, мы перешли к уступке задом, а потом и к осаживанию от волны по корде. Лошади нахмурились и заволновались. Тихую волну они предпочитали перетерпеть, а на более сильную Миля сначала было отпрянула назад, а потом, когда я расслабилась и похвалила ее, каааак пошла на меня, почти сметя меня плечом! Я попыталась развенуть ее носом к себе, но Миля нахмурилась, что такие игры ей уже что-то не нравятся, и начала ломиться. Все мои взмахи и подергивания за чомбур она встречала одним и тем же действием — убирала шею направо, клала на нее чомбур и перла на любое мое давление плечом. Она вроде бы уже поняла волну по чомбуру, но когда я пыталась ее расставить, чтобы скомандовать что-то еще, она тут же начинала ходить, а от волны задиралась и перла на меня. Хмм… хлыстик тоже не помогал. С хлыстиком она понимала лучше, но даже если ты звонко шлепнешь по надвигающемуся на тебя плечу, плечо только еще сильнее набрасывалось на тебя, кобыль переходила на рысь и привставала на задних ногах, грозясь передние поставить на тебя, если ты не прекратишь себя плохо вести!
С Милей я добилась пары уступок «со скрипом» и решила на время оставить ее, чтобы она отвлеклась и подумала. Артем тоже не пришел в восторг от просьб всячески отодвигаться. Если усиление волны ему не нравилось, он просто клал чомбур себе на шею, отворачивался и делал резкий рывок, выдергивая чомбур из твоих рук и убегая прочь. Будь я в перчатках, я бы удержала его, но так я боялась обжечь руки. Хмм… и это учебные лошади, с которыми мне предстоит проводить семинар?? Одно дело научить самих лошадей, но совсем другое дело пытаться с их помощью учить начинающих.
С Милей я попробовала на расстоянии договориться насчет убирания плеча — поразворачивать ее на корде. Миля просто не давала мне заступить перед подпругой, тут же ускоряясь, а если мне удавалось это сделать, то зажмуривалась и перла сквозь любое давление, даже как следует хлопающее ее по носу! (Разворот я командовала так: заступала перед линией подпруги, перекладывала корду в другую руку, а хвост корды раскручивала перед носом кобылы, призывая остановиться и развернуть перед в другую сторону. Кобыль перла на крутящуюся веревку, врезалась в нее носом, зажмуривалась и перла дальше, уже рысью и с привставаниями на свечки). Я подошла спиной к забору, заставив ее бегать полукругами, и командуя разворот перед стенкой, чтобы мои команды совпадали с желанием кобылы. После каждого разворота я скруглялась, отворачивалась, а потом подзывала ее к себе и гладила. Но кобыль, скривившись в отвращении ко мне и к моим командам, терпела мои поглаживания, но даже не пыталась вникать в то, что я просила…
Тогда мы занялись конкретно ее выпирающим плечом. Я отзывала ее налево за чомбур, а получала приезжающее на меня плечо, так что я просто встала сбоку и скомандовала сгибание одним поводом, набрав веревку и захватив этой рукой клок гривы. Хорошо, что гривы было много и что я уцепилась крепко. Кобыль вложила всю душу в то, чтобы вырваться. Не вышло. Тогда она принялась терпеть. Прикрыла глазки и притворилась спящей. Обычно в таких ситуациях человек начинает прыгать вокруг и пытаться разбудить, незаметно для себя снимая давление чомбура, или говорит «она уперлась и не уступает». Но я прекрасно знаю эту «игру в терпение» и знаю ее правила. Тот, кто первый скажет про себя «она же не проупирается 2 дня? А у меня поезд только завтра вечером» — тот и выиграл! Мне было важно добиться от кобылы именно уступки давлению. Не самого сгибания шеи, а именно того, чтобы она перестала сопротивляться и начала думать. Согнуться ей предстояло не до подпруги, а совсем чуть-чуть, сантиметров на 10-15 повернуть нос.
Время шло. Я заметила, что девчонки уже сидят на лавочке и разговаривают о своем. Еще бы, когда я принялась метаться с Милей по леваде, я перестала комментировать свои действия, т.к. слова не успевали за сотней мимоходных полукоманд, а надо же было и ее реакции озвучить, и свои ответы обосновать и прокомментировать…
И вдруг я почувствовала, что в руке стало мягче. Миля чуть приоткрыла глаза, в них появился интерес… и она сдала!!! Я тут же бросила чомбур и расхвалила ее. Прошагнули немного, опять остановились и опять посгибались. С каждым следующим разом все меньше борьбы и все четче уступка. Фух… Вдруг заработали развороты на корде. С такими лошадьми, привыкшими напирать плечом, всегда проще договориться насчет уступок с бОльшего расстояния, т.к. ты не оказываешься в зоне поражения их плеча. Если стоять близко — даже в метре от них, то их плечо успевает добежать до тебя и смести с ног еще до того, как ты осмелишься усилить команду до совсем громкой.
Опять сделали перерыв, позанимались немного с Артемом — тот уже более благосклонно воспринял уступки передом и волну по чомбуру, которую я объяснила ему с хлыстиком, очерчивающим мое пространство, которое надвигалось на него и зацепляло его по передним ногам, если он не отступал от волны. Когда я вернулась к Миле в третий раз, она уже и осаживать согласилась, и плечи убирала, и у Оли все то же самое проделывала.
Дальше решили этих коней поставить, а вывести Ваню и Витю. Ваня как-то сразу и все сделал как надо, а Витя тоже задал мне перцу. В прошлом он работал в цирке, и помимо того, что умеет делать всякие штуки типа свечек, испанского шага и ажну, еще и плохо воспринимает человека справа от себя, т.к. привык работать налево. Когда я пыталась давать команды справа от него, на его морде появлялась обеспокоенность и он быстренько старался перенести голову так, чтобы видеть меня левым глазом. При его росте это было бы легко, если бы я не задирала руки выше головы, блокируя ему это движение. Тогда Витя просто вставал на свечу… и добивался того, чего хотел…
Свечами он реагировал не только на это, а и на любые мои команды. Людям нравится, когда он выполняет трюки. И видимо раз я чего-то там машу перед ним крыльями, то я просто так вот косноязычно прошу что-то из трюков исполнить — он перебирал их все. То в меня почти прилетала прямая передняя нога в испанском шаге, то надо мной возвышалась свеча. Я недовольно кричу и машу руками? Может быть он недостаточно высоко встал? Витя вставал еще выше…
То есть что, нам проводить семинар на одном Ване? Со всеми 12 человеками? Самое главное, Витя не выглядел напроломным конем, и он искренне старался мне угодить. Но реакции были похожие на то, что выдавала Миля — сначала удивление, потом защитная реакция, а дальше убегание вокруг меня. Я достаточно легко объяснила ему волну по корде, но когда я пускала ее, чтобы остановить его с шага, он только пуще прежнего принимался носиться. Правда в отличие от Мили не угрожал. Я пускала волну сильнее, он останавливался. «Ай браво!» — расслаблялась я. Витя тут же принимался идти опять. Снова волна. Снова остановка… даже не остановка, а краткое замирание на месте и снова шаг… и так раз 5 или 6 подряд. Я нудно доводила до полной остановки, Витя выглядел несчастным, но соглашался постоять. Я подходила и гладила его, гладила, гладила… Если он не давал мне подойти и пер мимо меня или сквозь меня одергивала за чомбур до остановки, расслаблялась и хвалила… Витя выпучивал глаза и терпел.
С правой стороной мы работали особенно долго. Когда лошадь плохо воспринимает команды справа, это значит, что ей вообще некомфортно видеть человека справа от себя, и с этого и надо начинать. Я стояла и сюсюкалась с ним, находясь справа от него, чесала и гладила, давала легкие команды и хвалила за намек на ответ. Постепенно свечек стало все меньше, и Витюша стал обращать внимание на мою расслабленную позу, тоже расслабляться в ответ.
— Ну что, делает что-нибудь? — поинтересовалась Аня с лавочки. Я опять увлеклась танцами с конем, ничего не комментируя, и девчонки, потеряв нить повествования, опять занялись своими делами.
— Делает… — у меня появилась слабая надежда, что семинар мы не провалим.
Вообще любопытно. Все четыре коня были не строгими, по ним сразу было видно, что обращаются с ними хорошо и что они не ждут от человека подвохов. Они с удовольствием стояли рядом с людьми, сюсюкались и играли. Но когда игра переставала им нравиться, они просто старались перетерпеть твои команды или принимались ходить вокруг тебя. Среди некоторых моих знакомых, которые увлекаются работой на свободе, это считается вполне нормальным, т.к. их основная цель — построить обучение лошади только на хорошем, без какого бы то ни было принуждения. Раз лошадь ушла, значит надо дать ей возможность сказать «нет». Однако к НХ такой подход имеет мало отношения. И в данном случае мягкие методы делаются жестче, команды усиливаются до понятных. Основной принцип НХ формулируется фразой «нужно быть настолько мягким, насколько это возможно, но настолько жестким, насколько это необходимо». Вежливыми должны быть не только люди, но и лошади. И если лошадь тебя игнорирует в ответ на первую, вежливую команду, то ты постепенно усиливаешь команду до такой, которую проигнорировать она не сможет. Не нужно давать необдуманных команд, но если уже что-то скомандовал, то нужно добиться, чтобы лошадь это выполнила. Иначе только приучишь ее к тому, что твои команды можно просто перетерпеть.
При этом «матерное» усиление команды должно являться именно командой, а не вымещением злобы. Если это сильный удар хлыстом, то он должен быть призван выпихнуть лошадь вперед, а не просто побить при набранном поводе. Если это сильный шлепок веревкой, то в ответ на него лошадь должна отодвинуть шлепнутое место, а не просто ойкнуть от боли. К сожалению, в первый день 70% моего НХ заключалось в ощутимых одергиваниях чомбуром и звонких шлепках хвостом чомбура. Зато к концу дня уже не складывалось ситуаций, когда лошади перли, пытаясь проигнорировать мои команды, они уже раньше начинали прислушиваться и думать, не нужно ли мне от них чего-нибудь.
И еще любопытно было с Милей. Оля (ее хозяйка) и не подозревала, что у Мили есть проблема с этим плечом, которым она давит. Она и в поводу хорошо ходит, и верхом его не выставляет… Но я заметила, что проблема все-таки присутствует, причем постоянно и почти незримо. Миля подошла к Оле посюсюкаться — подошла так, что ее голова оказалась почти вплотную к Оле, Оля сделала полшага назад. В другой ситуации Миля нежно пихнула носом — Оля чуть отступила. Оля попросила Милю подвинуться, та простояла на месте, Оля сама ее обошла. Эти почти незаметные вещи являются для лошади очень важными. Главнее тот, вокруг которого ходят — лошади это чувствуют инстинктивно. А вот люди это чувствуют почему-то только в отношении других людей, как и свое личное пространство… а лошадям неосознанно уступают. Отсюда и выставленные плечи в критичных ситуациях.