У Халлы ламинит… это известие грянуло как гром среди ясного неба. Еще пару дней назад меня так волновали вопросы посадки, правильности переходов, мы прыгали, я строила планы относительно дальнейшей работы… еще вчера, когда часть лошадей на конюшне заболела, я надеялась, что так как мы стоим в конюшне через двор от них и Халка пока не температурит, нас минует ринопневмония… Но нет. Температура, кашель и осложнение на ноги. Ламинит, сразу очень сильный. Мы никак не могли предупредить болезнь. Прививок от ринопневмонии тогда не делалось, и люди, ехавшие на соревнования, не знали, что некоторые из участников замалчивают, что их лошади больны. Каждый участник соревнований привез болезнь к себе на конюшню, вскоре в Москве началась эпидемия.
Халкина болезнь приняла сразу такой крутой оборот, что я поняла, что у ветеринаров нет опыта лечения таких случаев. Однако ламинит вообще — не самая редкая болезнь, мы начали лечение и постепенно добились стойкой ремиссии. Прогнозы интересовали всех моих знакомых, но я понимала, что спрашивать их бесполезно — нет статистики по случаям такой тяжести. Наша ветеринар говорила: «Но она уже никогда не будет прежней», коваль предлагал помочь пристроить ее куда-нибудь далеко в матки, окружающие советовали каждый разные методы лечения и каждый разных «хорошего ветеринара» и «хорошего коваля», которые точно помогут, потому что они «специалисты от Бога». Некоторые пытались напугать меня тем, что на ней нельзя будет ездить год, а может и больше!
Я не рассматривала варианты расставания с Халкой, невозможность ездить верхом меня не смущала. Меня устраивали мои ветеринар и коваль, потому что я видела положительную динамику от их лечения. Так что мы добились ремиссии, сменили место постоя и продолжили получать удовольствие от общения друг с другом!
Однако же мне пришлось очень многому научиться.
Больная лошадь привлекает внимание.
Когда твоя любимая лошадь болеет, это разрывает твое сердце. Но также это привлекает внимание абсолютно всех окружающих. У некоторых это принимает форму дружеской участливости и стремления помочь и поддержать. Другие норовят дать совет. Третьи склонны критиковать и обвинять, даже в очень жесткой форме. Четвертые, словно бы выходцы из средневековья, показывают пальцами на инвалида и отпускают бестактные шуточки. К этому нужно быть готовым. Весь негатив бьет по нервам, которым и без того не сладко, советы поступают в таком количестве, что трудно проверять качество каждого из них, единственно — помощи и поддержки много не бывает.
Я не смогла продолжать стоять на конюшне в черте города, где было очень много людей вокруг, и где большинство прохожих как раз-таки показывали пальцами. Не скажу, что это было основной причиной переезда, я искала место с длительным выгулом в леваде, но куда приятнее было гулять по природе в руках (а нам предстояли километры расшагивания) без грубых комментариев и назойливого внимания прохожих. В нашем новом месте постоя конюшню окружали не улицы и дома, а поля и леса, где мы просто никого не встречали.
Что же касается внимания соконюшенников и прочих знатоков, ему оказалось очень сложно противостоять. В лечении трудно принимать решения, потому что ты сам не компетентен в этой области. Ты уповаешь на выбраных тобой экспертов — ветеринара и коваля, но огромное число людей говорит тебе, что ты выбрала не тех (а каких же тогда — как лебедь, рак и щука предлагают совершенно разных). Возможно это и так, червь сомнения всегда точит, особенно если случаются периоды ухудшения. Я столкнулась с тем, что часто наиболее грубый в общении человек считается наибольшим экспертом — людям легче согласиться с ним, чем возражать. Он уверенно критикует, «открывает глаза на ошибки» и настаивает на определенном «очевидном» лечении… но он не несет никакой ответственности за свои слова. Если ты последуешь его совету, и он приведет в никуда, у этого человека всегда найдутся красивые объяснения, а в дураках по-прежнему будешь ты. Стало плохо? Это потому что ты не следовала рекомендациям. Ах, следовала? Значит слишком рьяно!
Очень трудно абстрагироваться от внимания окружающих, от их тона и критики. Однако моральные силы лучше потратить на лошадь и на поиск информации, а не на утешение окружающих, желающих поучаствовать в больной лошадке. Одна из агрессивных советчиц утверждала, что нужно отделять зерна от плевел, имея в виду отделять суть сказанного от оскорбительных интонаций, с которыми информация подавалась. На самом же деле нужно отделять примеры от советов. За каждым советом должен стоять конкретный опыт, который можно проанализировать. Какая в том случае была ситуация? Какая была форма болезни, чем осложнялась, как лечили, кормили, содержали и работали? Каких результатов и в какие сроки добились? И то, примеры могут служить максимум ориентиром. Нужно понимать, что каждый случай индивидуален. Если человек не может рассказать подробностей успешного лечения, его мнение, к сожалению, не стОит учитывать.
Больная лошадь никому не важна так, как хозяину.
Из-за того, что решения по лечению принимать сложно, всегда так хочется переложить ответственность на кого-то другого! Ветеринар приезжает, назначает схему лечения и уезжает. Хороший ветеринар тщательно осматривает лошадь, а если приехал во время острого приступа, то дожидается, пока не подействуют лекарства, и приступ не снимется.
Всегда хочется думать, что ветеринар держит ситуацию под контролем, следит за новейшими исследованиями в области интересующей тебя болезни и всегда будет готов скорректировать лечение при малейших отклонениях от положительной динамики, за которой он конечно же будет вместе с тобой пристально следить. Ты так же рассчитываешь на то, что если он не знает как быть, он так и скажет: «Я не знаю наверняка, но давай попробуем вот это». К сожалению, это не так. К тому же в нашей стране ветеринар не несет ответственности за неправильный диагноз и неправильное лечение. Если что-то пойдет не так, он может сказать «ну тогда не знаю» и самоустраниться — а с больной лошадью останешься ты.
Можно выбрать благонадежную конюшню и хорошего вета, но нельзя перекладывать на них ответственность за состояние и образ жизни лошади. Ими могут двигать самые лучшие мотивы, но их стиль содержания и лечения может не совпадать с твоими пожеланиями. Без постоянного контроля со стороны хозяина могут возникнуть неприятные сюрпризы. Персонал конюшни может не распознать признаков ухудшения ситуации, посчитать, что лучше тебя знает как правильнее содержать твою лошадь, а ветеринар может просто не все знать, не иметь статистики по случаям такой тяжести или по такой комбинации болячек.
Я усвоила, что помимо постоянного личного контроля за состоянием Халки, мне нужно было собирать максимум информации о ее болезни. Я так обрадовалась ремиссии, что не подумала о том, как предотвратить возможные ухудшения. Вместо этого нужно было максимально прояснить для себя в чем заключается болезнь, какие существуют подходы к ее лечению и меры профилактики обострений. Теперь, когда я знаю, как развивалась Халкина болезнь дальше, я понимаю, что наша положительная динамика была недостаточно выраженной, и что рекомендации по работе и кормлению, которые единодушно дали ветеринар, коваль и рентгенолог, были слишком смелыми.
Это не означает, что нужно лечить лошадь с несколькими ветеринарами одновременно или заниматься самолечением. Но сейчас в сети выложено столько материалов о конском здоровье, в частности на англоязычном сайте www.thehorse.com, что можно составить хотя бы приблизительное представление о факторах риска и оценке динамики.
Как выбрать метод лечения?
Это самый сложный вопрос. К сожалению, не существует единственно правильных, универсальных для всех методов лечения ни одной болезни. Однажды у лошади на нашей конюшне начались колики, и 5 человек одновременно позвонили своим ветеринарам за советом. Даже по такой распространенной ситуации как колики все 5 ветеринаров дали 5 разных рекомендаций по препаратам и дозировкам.
Я склоняюсь к тому, что для начала нужно максимально полно представить себе суть болезни — что происходит, в каких органах и тканях, постараться выяснить максимальное число причин и факторов риска. Дальше нужно оценить имеющиеся условия жизни лошади. Допустим, если схема лечения требует круглосуточной возможности выгула по определенному типу грунта, то это не то же самое, что 6-8 часов в леваде и 2 часа принудительного шагания в день.
Нужно понимать, как оценивать схему лечения — через сколько должны быть заметны первые результаты и как их увидеть. Это поможет вовремя корректировать лечение, не дожидаясь серьезных ухудшений из-за ошибок.
Когда наступает облегчение ситуации, и лошадь, и владелец испытывают эйфорию! Возникает пьянящее чувство победы, которой хочется наслаждаться ну хоть на минуточку дольше! Очень трудно мыслить трезво, но нужно понимать, что это чувство ликования притупляет боль и здравый смысл. Эйфория, которую испытывает лошадь от возможности проскакать с козлами, потому что сегодня ноги болят чуть меньше, может здОрово ей навредить… Встречала такую логику: «ага, хромает он! А потом так носился с пинками, когда выпустили на плац и заставили его шевелиться!». Адреналин действует как обезболивающее, и удобство ног, хромоту лучше смотреть на равномерном шагу и рыси в нейтральном состоянии духа, а не на веселых поскакушках или движении из-под палки.
Общая логика такова, что если в результате нагрузки лошадь начинает двигаться лучше, то работать надо. Если к концу работы становится хуже, чем было до работы, или же сегодня было хуже, чем вчера, значит нужно пересмотреть нагрузку в сторону снижения или предоставить лошади самой выбирать, как ей двигаться. Если лошадь будет долгое время предпочитать движению стояние и лежание, значит что-то в схеме лечения не так. Казалось бы, очевидные вещи, но у нас с Халкой был печальный опыт на этот счет по рекомендациям лечащего ветеринара и кучи советчиков, в том числе заграничных. Как писалось выше, НИКТО из них не нес ответственности за свои слова, а советы давались из серии «как можно не понимать элементарных вещей и абсолютно прозрачной логики?», а не на основе конкретных примеров.
Еще раз. Совет: «вызови лучше моих коваля и ветеринара! Они правда хорошие!» на самом деле означает «тебе не обязательно вникать в логику, переложи ответственность на других людей! Я хочу верить, что они помогут». Совет «тебе надо сделать так и так! чем мучить ее своим неправильным лечением, лучше сразу ее прирежь!» на самом деле означает «я очень переживаю за твою лошадь, поэтому считаю себя в праве назначать лечение, даже если не имею опыта и не знаю ситуацию во всей полноте. 
Чего там знать-то!» :) Единственный тип советов, к которым стоит прислушиваться — это «у меня был / я тебе дам контакты людей, у которых был случай такой же болезни» с последующим обсуждением подробностей.
Чем заняться с больной лошадью?
Верхом ездить нельзя. А что можно? Если можно ходить гулять на веревке, то это ничуть не скучнее верховых прогулок на природе, а в чем-то даже интереснее. Общаясь с земли, мы можем создать более партнерские отношения с лошадью, добиться большей взаимной чуткости и взаимопонимания. Правда нужно быть готовым к тому,что если лошади внезапно становится намного легче, чем было какое-то время до этого, она может вести себя так, будто «в поводыре больше не нуждается!» :) Это временно и означает «я могу!! Смотри, я правда могу!!!».
Реабилитация ламинита предполагает прямолинейное движение без резких поворотов, но на определенной стадии лечения уже можно понемногу начинать работать на корде. Работать над движениями нельзя, а просто так моционить скучно — можно разнообразить работу переходами, остановками, осаживанием и боковыми движениями на шагу. Некоторые боятся командовать осаживание и боковые движения, считая их непомерной нагрузкой для больного организма, но в данном случае имеются в виду не выездковые элементы в высоком сборе, а простое «подвинься на несколько шагов в таком-то направлении», что мы командуем в том числе на развязке и в деннике, и там оно обычно опасений не вызывает.
Если же пока шагать нельзя, то можно играть в деннике или в проходе конюшни. Халку всегда приводила в восторг игра в «Дотронься», которую мы преобразовали в команду «пни» носом мяч. Очень веселой оказалась игра «дай мне поставить твою ногу на задуманное мной место» — лошадь должна перенести вес на другие три ноги, а эту полностью отдать в распоряжение человека, и когда он ее куда-то поставит — перенести на нее вес. Можно научить лошадь давать себя водить за хвост влево-вправо и назад. Когда лошади будет совсем легко передвигаться, можно вместо натяжения хвоста свести команду до жеста. Если вам нравится кликер-тренинг, вы можете научить лошадь сотне разных веселых игр в деннике! Даже если лошади в данный момент больно двигаться, с ней можно общаться и играть. Даже если ей нельзя давать лакомство, ее можно поощрять голосом и поглаживанием. Даже если лошадь испытывает постоянную боль, она с удовольствием отвлечется на какое-то посильное задание, если вы предложите его весело и сможете доступно объяснить.
PS
Ремиссия длилась у Халки около двух лет. Дальше несколько неправильных решений спровоцировали новый приступ, а последовавшее за ним неправильное лечение отрезало возможность улучшения. Спустя 6 лет проб и ошибок Халла, к сожалению, умерла в возрасте 14 лет от заражения крови в результате обострения лизиса копытной кости. Очень надеюсь, что наш печальный опыт поможет хотя бы кому-то избежать наших ошибок!
Благодаря Халке я познакомилась с будущим мужем, и мы сменили свои профессии на ковальское дело. Мы занимаемся натуральной расчисткой по методу диких лошадей (Пит Рэми), описанной в статьях на этом сайте, в том числе и реабилитацией ламинита.
